Первая зарплата в $200 и «незакрытый гештальт»
Первая зарплата была в 2005 году. Я тогда устроилась в представительство китайской нефтяной компании, получала около 200 долларов в месяц. По тем временам это были большие деньги, тем более что мне тогда было всего 18 лет. Работала офис-менеджером, копила на обучение в университете.
Через год поступила в УзГУМЯ. Это были прекрасные четыре года, во время которых я активно играла в КВН и попробовала себя практически во всех видах СМИ. Мне кажется, в этом возрасте нормально искать себя, потому что потом времени на это уже не будет.
Особенно понравилось на телевидении. Вела авторскую передачу на телеканале Sport, проходила стажировку на радио, но поняла, что не смогу заставить себя вставать в 6 утра и готовиться к эфиру.
На третьем курсе поняла, что PR — это мое. Это был 2009 год, все на курсе хотели работать в газетах, на радио или телевидении, и только я писала дипломную работу по теме PR, причем политическому — разбирала президентские предвыборные кампании, сравнивая PR-инструменты в США и России.
Бросила магистратуру. В 2010 году окончила бакалавриат с красным дипломом и поступила в магистратуру в Национальный университет Узбекистана, так как в УзГУМЯ отдельной кафедры PR не было. Проучилась семестр и ушла — там я получала совсем не ту информацию, которую ожидала. Было ощущение пустой траты времени. Вот так у меня образовался незакрытый гештальт незаконченного образования.
Первая пресс-конференция и зарплата в $50
Сразу после защиты диплома я пришла в Maslov PR Tashkent. К тому времени я уже попробовала себя и в глянце, и в бизнес-журналистике, на радио и ТВ, но щелкнуло именно на PR. На тот момент у нас в стране было лишь одно специализированное агентство по связям с общественностью, так что я пошла туда.
Волновалась, что меня не примут. Мне казалось, что там все безумно сложно и только «по блату», а тут вдруг прихожу я — «зеленая» студентка. Но я была настолько заряжена и так сильно хотела в PR, что готова была заниматься любой, даже самой черновой работой. Так оно и случилось — сидела и обзванивала издания, собирала базу данных, выполняла мелкие поручения старших менеджеров.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Практика важнее теории. Возможно, то, что я уже попала в настоящий PR и сказалось на том, что я бросила магистратуру — хотелось все-таки заниматься непосредственно связями с общественностью, быть в гуще событий, видеть конкретные результаты своей работы, а не просто слушать голую теорию.
При приеме на работу сразу сказала, что пришла учиться. Платили совсем небольшие деньги, первые месяцы были практически неоплачиваемой стажировкой, но я была счастлива, что занимаюсь тем, что доставляет мне удовольствие. Тогда размер зарплаты меня не особо волновал, я пришла учиться и расти, потому что убедилась, что больше нигде этому обучить не смогли бы.
Первым большим проектом была пресс-конференция Nestle. Помню, что сильно волновалась, долго готовилась, на пресс-конференции было всего порядка 30 человек и проходила она в небольшом пресс-руме на заводе компании, но я была модератором и мне казалось, что я как гладиатор посреди арены в Древнем Риме. Потом было много разных пресс-конференций, которые я модерировала, и на 200 человек в том числе, но вот ту первую помню до сих пор.
О хорошем PR плохого продукта и наоборот
PR — это не про сиюминутные продажи. Сколько PR-специалистов, столько и мнений о том, что это такое. Мы в агентстве считаем, что PR — это в первую очередь коммуникация, выстраивание диалога между производителем и потребителем, между компаниями и их партнерами.
Бизнес нуждается в коммуникациях. Любой бизнес всегда делается для людей, соответственно, все сводится к бренду, к тому, чтобы компания стала понятнее и ближе своей целевой аудитории. PR создан для того, чтобы люди начали говорить о продукте или сервисе, становились лояльны к конкретной продукции, даже ее амбассадорами.
Никакой PR не сможет вытащить плохой продукт. Есть мнение, что хороший продукт в PR не нуждается, но можно сказать, что правило работает и в обратную сторону. К примеру, если репутация подмочена, то именно PR, кризисные коммуникации, могут помочь выправить ситуацию.
Даже бетонному заводу нужен PR. Им, может быть, даже больше, чем другим. Такие гиганты, как тот же «Лукойл», выделяют огромные бюджеты на пиар, хотя, казалось бы, им-то это зачем — никто после этого больше нефти или бензина покупать у них не будет. Все просто: в компании понимают, что репутация — это долгосрочное вложение, которое в конечном счете влияет на все, в том числе продажи.
Основные инструменты PR в Узбекистане и чего не хватает
У нас, по сути, десяток СМИ. Это очень сильно связывает руки. Большой дефицит специализированных изданий, скажем, по медицине, промышленности, автомобильной отрасли, о технологиях, о кулинарии. Хорошо, что про бизнес стали писать. В основном у нас или новостной контент или развлекательный — не особо большой выбор. Спрос растет, количество игроков на рынке увеличивается, так что если открыть сейчас специализированное издание в определенной сфере, то будет площадка, у которой появится своя аудитория и с которой можно будет работать.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
У нас плохо развита блогосфера. А ведь это один из самых сильных инструментов, который активно используют практически во всем мире. Правда, и тут уже есть позитивные сдвиги — к примеру, у нас начали появляться insta-блогеры. Уверена, что с увеличением скорости интернета количество видеоблогеров начнет резко расти.
Лучше всего работает комплекс инструментов. У нас различают два механизма работы — точечная, разовая акция или долгосрочная стратегия. Второй работает лучше, потому что позволяет охватить широкие слои населения. К примеру, симбиоз — когда вирусное видео, PR-статьи на целевых ресурсах и работа с лидерами мнений в социальных сетях вместе работают на общий результат.
Можно ли масштабировать PR-агентство и особенности рынка
Сложно. И дело тут не в рынке или позиции — очень сложно делегировать такое понятие, как отношения, коммуникацию. К примеру, многие клиенты хотят вести дела с определенными PR-специалистами даже в рамках нашего агентства, потому что за этим стоит целая история взаимоотношений.
Интровертам в профессии будет сложно. Статус PR-специалиста подразумевает постоянное общение, коммуникацию, поэтому мы стараемся подбирать сотрудников, у которых одинаково хорошо получается найти общий язык с совершенно разными людьми, и уже обучаем их на местах. Тем не менее особенность рынка такова, что люди работают с людьми, а не с агентством.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Кайф профессии — в знаниях. Ты постоянно учишься, растешь, расширяешь кругозор. К примеру, когда мы готовили материалы для онлайн-системы оплаты в транспорте, мы сначала изучили саму технологию, принцип работы NFC, механизм бесконтактной передачи данных. Завтра нужно будет работать с другим клиентом, скажем, производителем соков, и ты уже изучаешь особенности нектара, его хранения и обработки.
Еще один важный аспект — удовлетворение. Приятно, открывая ведущие сайты страны, видеть свои тексты в топе публикаций. Или ехать по городу и видеть баннеры своих клиентов, к проектам которых ты имеешь прямое отношение: тут RC Cola, там Knauf, здесь Nestle, Ecopen, MyTaxi и так далее. И пусть аудитория этих компаний и не знает, что все эти акции отчасти и твоя заслуга — ты все равно получаешь удовлетворение от самого факта сопричастности. К примеру, приятно было работать с социальным проектом Inson bo’l, наверное потому, что лично мне близка тема защиты животных.
Рынок PR в Узбекистане и его перспективы
PR прямо сейчас — не та сфера, где можно много заработать. В 2010 году рынок был почти не развит, сейчас ситуация улучшилась — бизнес начинает понимать, что PR — это не шарики у входа и флаеры в руках аниматоров. Тем не менее, процесс только в самом начале, так что ситуация исправляется.
Узбекистан сокращает отставание от соседей. Мы периодически собираемся с коллегами из разных стран, обсуждаем новые инструменты и интересные кейсы. Если говорить про Узбекистан, то мы пока отстаем, потому что возможности сильно ограничены скудным количеством изданий, низкой скоростью интернета и дорогим внешним трафиком, но и тут тоже намечается прогресс.
Открытие конвертации сильно помогло. Раньше сложно было работать с международными компаниями, потому что было несколько разных курсов валюты, сейчас же дела пошли на лад. Несколько лет назад иностранные игроки, столкнувшись с валютными сложностями, отказывались от идеи выйти на рынок Узбекистана, но теперь можно ожидать, что количество зарубежных компаний тут будет расти, и соответственно, спрос на PR-услуги тоже.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
В компаниях появляются штатные PR-специалисты. Радует, что когда общаешься с клиентом, то на той стороне есть представитель, специальный сотрудник, который точно понимает, что нужно компании, чего они хотят и каких результатов ожидают. И пусть эти кадры, может быть, пришли из копирайтинга, маркетинга, SMM или совсем далеких сфер — радует сам факт, что компании начали задумываться о необходимости работы над репутацией, выстраивании отношений со своим потребителем еще до того, как он им, собственно говоря, стал.
Рынок развивается. Раньше специализированным агентством по пиару были только мы, сейчас появилось еще одно — это уже показатель роста. В других странах рынок PR оценивается в сотни миллионов долларов, уверена, мы к этому тоже придем. Уже сейчас можно увидеть, как в Узбекистан заходят международные компании с их бюджетами, которым однозначно понадобится PR. Так что перспективы тут самые радужные.
