Как ранее писал Spot, с 2026 года в старших классах общеобразовательных школ Узбекистана начнут преподавать основы ИИ.
Власти также планируют оснастить тысячи классов компьютерами и интерактивными досками, а для одаренных школьников — открыть региональные филиалы спецшкол, выпускники которых смогут поступать на второй курс вузов.
Детали проекта пока не раскрыты — неизвестно, как именно будут проходить уроки, какая программа ляжет в основу и когда система заработает на практике.
Spot обсудил инициативу с юристом и экспертом по технологической политике Аммаром Юнасом. В своей колонке он рассуждает, что нужно, чтобы преподавание ИИ стало не формальностью, а настоящим инструментом развития.
основатель Central Asia Tech Law, гендиректор AI Mo Innovation Consultants и Ai Mo Lawyers, приглашенный профессор ТГЮУ и исследователь в Центре по долгосрочному искусственному интеллекту в Китае.
Решение ввести искусственный интеллект в школах было представлено как смелое и ориентированное на будущее. Оно отражает стремление подготовить следующее поколение к миру, где интеллектуальные машины играют центральную роль.
Узбекистан хочет, чтобы его ученики не просто потребляли технологии, но и создавали их. Это вдохновляющее видение, однако готова ли система образования страны к такому скачку — вопрос открытый.
План требует не только оснащения тысяч классов компьютерами и интерактивными досками. Как показывает опыт предыдущих реформ, само наличие техники в классе еще не означает качественного обучения. Часто оборудование остается «недоиспользованным» — из-за того, что учителя не подготовлены, учебные программы слабы, а техническое обслуживание отсутствует. В этом смысле проект рискует отдать приоритет внешним эффектам в ущерб содержанию. То, что действительно нужно Узбекистану, определяет руководство страны, но очевидны области, где приоритет имеет решающее значение.
Одна из главных проблем — подготовка преподавателей. Искусственный интеллект — не математика, где знания относительно стабильны. Это быстро развивающаяся область, требующая постоянного переобучения.
Сколько учителей в Узбекистане сегодня могут уверенно объяснить, что такое машинное обучение или обсудить алгоритмические предвзятости и этические дилеммы, связанные с распознаванием лиц? Без серьезных и долгосрочных инвестиций в подготовку кадров внедрение ИИ в школы рискует остаться скорее символическим, чем осмысленным шагом.
Больше всего меня волнует вопрос ценностей. Обучать молодых людей программировать ИИ до того, как они научатся критически осмысливать его последствия, — рискованно. Знания без мудрости могут причинить вред. В прошлом образовательные традиции — от медресе в мусульманском мире до конфуцианских академий в Азии — ставили моральную и философскую подготовку выше технической специализации. Планам Узбекистана в сфере ИИ не помешало бы следовать тому же принципу: прививать ответственность до того, как дать в руки силу.
Риски здесь не только национального масштаба, но и регионального. По всей Центральной Азии государства стремятся заявить о себе как о цифровых лидерах. Казахстан, например, сосредоточился на создании ИИ-хабов при университетах и обучении небольших групп талантливых студентов, а не на спешке с массовым образованием. В Кыргызстане упор делается на цифровую грамотность и краткосрочные интенсивные курсы по программированию.
Даже в мире ни одна страна еще не внедрила ИИ как отдельный школьный предмет — такие страны, как Китай, Сингапур и Великобритания, начинают с постепенного включения ИИ-концепций в существующие STEM-программы, при этом сначала инвестируя в подготовку преподавателей. На этом фоне Узбекистан вовсе не отстает — напротив, он движется быстрее многих. Но амбиции без подготовки рискуют привести скорее к громким заголовкам, чем к реальным результатам.
Есть и проблема неравенства. Пока специализированные школы, названные в честь великих ученых, таких как Аль-Хорезми и Улугбек, получат ресурсы и внимание, многие сельские школы по-прежнему будут недофинансированы и слабо оснащены. Тысячи учеников по-прежнему вынуждены идти в школу за несколько километров. Для них интерактивные доски и уроки по ИИ могут остаться лишь далеким обещанием.
Сегодня многие частные школы в Узбекистане предлагают обучение по русской, американской или британской системе. В обществе прочно укоренилось мнение: если у семьи есть средства, ребенок учится в такой школе. Если не продумать систему тщательно, обучение ИИ может лишь усилить разрыв между элитными и обычными школами.
Есть и уроки из недавнего прошлого. Несколько лет назад Узбекистан с размахом запустил амбициозный проект One Million Uzbek Coders. Он должен был воспитать поколение цифровых специалистов, но в итоге незаметно сошел на нет. Многие записались, но лишь немногие приобрели реальные навыки, а экосистема не смогла их поглотить. Этот опыт должен нас предостеречь: заявить амбициозные цифры легко, обеспечить результат — гораздо труднее.
Это вовсе не означает, что ИИ не должен присутствовать в системе образования. Он безусловно должен. Но разумнее было бы начать с подготовки преподавателей, внедрения этики и критического мышления в более ранних классах и запуска пилотных программ в отдельных школах до масштабирования по всей стране. Сельские школы следует поддержать отдельно, чтобы не оставить позади тех, кто и так в уязвимом положении.
Постепенный и поэтапный подход — сначала цифровая грамотность, затем основы ИИ, и лишь потом углубленное обучение в университетах — будет более устойчивым и инклюзивным.
Узбекистан справедливо видит в искусственном интеллекте язык будущего. Но прежде чем дети смогут говорить на нем свободно, они должны выучить грамматику этики и словарь ответственности. Амбиции без подготовки могут привлечь внимание, но только продуманное планирование и последовательная реализация принесут реальные и устойчивые перемены. Главная цель — не копировать модные мировые термины, а выбрать то, что действительно достижимо, и реализовать это качественно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
