Как ранее писал Spot, в апреле 2018 года в Узбекистане создан Центр передовых технологий при Министерстве инновационного развития. Главная его цель — интеграция науки, образования и производства. О том, что сделано в центре за год работы, рассказывает директор Шахло Турдикулова.
Цель — монетизация науки
Интеграция науки, образования, бизнеса и производства — большая и сложная задача. По долгу службы бываю во многих странах мира, и вижу, что в других странах тоже есть проблема с интеграцией науки и производства — часто ученые оторваны от реальности, им хочется реализовать свои идеи, а о монетизации они не задумываются, либо не знают, как ее осуществить.
В Узбекистане люди, не знакомые с наукой изнутри, уверены, что ученые занимаются чем-то далеким от реальности. Наука становится понятной для широких масс в том случае, когда на основе научного исследования создан продукт или внедрена технология.
Коммерциализация технологий — является одной из основных задач нашего центра и Министерства инновационного развития. В нашем центре одним из путей коммерциализации определено оказание поддержки научным стартапам, таким образом осуществляя внедрение научных разработок в бизнес и создавая стартап-экосистему.
Наиболее успешными становятся идеи на стыке специальностей. Например, в ходе создания искусственных органов задействованы не только клеточные биологи, но и физики и другие специалисты. Центр передовых технологий строился для того, чтобы мы работали на стыке наук — в таком контакте рождаются новые идеи.
Наш центр является научной организацией и работает над созданием инновационных научных продуктов. Если научные институты в системе Академии наук занимаются больше фундаментальными исследованиями, то мы делаем упор на прикладные и инновационные проекты и, конечно, на внедрение разработок в бизнес и производство.
Биобанк, сейсмостанция и другие разработки
Мы занимаемся естественными науками. В Центре функционируют четыре лаборатории: две биологические, лаборатория геофизики и наноминералогии, и самая большая — физико-химических методов исследования. Стоит подчеркнуть, что именно в этих направлениях в мире создается больше всего прогрессивных проектов в сфере естественных наук.
Фото: Аскар Якубов
Лаборатория биотехнологий занимается генной инженерией и микробными биотехнологиями. Такие исследовательские проекты могут использоваться, в частности, в медицине, фармацевтике, а также в сельском хозяйстве. Наши исследования позволяют выявлять причины многих заболеваний и предлагать новые методы диагностики и терапии. Мы работаем в тесном сотрудничестве с медицинскими учреждениями.
В лаборатории экспериментальной биофизики проводятся фундаментальные исследования процессов, происходящих в клетках организма. А с помощью клеточных технологий реализуется множество проектов, например, производство искусственной кожи, сенсоров
Хочу рассказать о нашем амбициозном проекте — создании в Узбекистане биобанка для стволовых клеток. Проект предусматривает создание общественного регистра донорских стволовых клеток, осуществление «биологического страхования» жизни ребенка при его рождении, реализацию программы родственного донорства, а также подбор неродственного донора в зависимости от этнического происхождения реципиента. Заметьте, такая практика широка распространена в мире.
Фото: Аскар Якубов
Одна из популярных разработок лаборатории геофизики и наноминералогии — автоматическая сейсмостанция. С ее помощью наши ученые определяют, где безопасно строить крупные объекты.
Проект уже востребован — сейчас станция работает на Tashkent City, наши сотрудники участвовали в поисковых работах сейсмически безопасного места для атомной электростанции.
Наноминералогия — новое направление, здесь ученые плотно работают с горно-металлургической промышленностью. Например, они разработали способ вторичной переработки руды для выделения золота.
Лаборатория физико-химических методов исследований работает с промышленностью. Мы можем проанализировать любой материал до уровня таблицы Менделеева. Подобную аналитику у нас часто заказывают производственные предприятия, в то же время эти исследования востребованы и другими научными учреждениями.
В центре не хватает разве что IT-сферы, но мы планируем объединять наши проекты с этой отраслью. Возможно, через какой-нибудь стартап мы организуем IT-группу.
Стартап-акселератор — самый быстрый путь на рынок
Всем известно, что стартап — молодая инновационная компания, в основе которой лежит новая идея или технология. Для успешного развития таких компаний создаются стартап -акселераторы и инкубаторы на базе университетов и научных центров.
В октябре прошлого года мы объявили о запуске первого акселератора научных стартапов в Узбекистане — C.A.T. Science Accelerator. На разработку каждой технологии уходит огромное количество времени и средств. Редко научные деятели бывают еще и предпринимателями. Но если это случается, такие люди практически всегда очень успешны.
В нашем акселераторе авторы проектов проходят шестимесячный тренинг-курс, мы предоставляем им бесплатный доступ к лабораториям. К нам поступило 130 заявок, из которых были отобраны 28 команд. В начале мая текущего года прошел демо-день, до которого дошли 17 команд. И из этих финалистов только 10 подают на финансирование проектов.
Получить финансирование — одно, а запустить проект — задача порой куда более сложная. Потому остальные команды, видимо, поняли, что не смогут запустить идею.
Подобный научный акселератор организуется в республике впервые. Для нас он тоже явился своеобразным опытом. Конечно, тут не обошлось без профессиональных партнеров — Startup Factory, Brand.uz, Green Business Innovation. Эти ребята уже имели опыт проведения акселераторов и очень помогли нам.
Мы постарались создать полную цепочку: молодая команда развивает свою идею в программе акселерации, затем наступает стадия инвестирования — фонд Мининновации принимает заявки на получение финансирования. Любой пробел в этой цепочке может привести к провалу.
Фото: CATscienceAccelerator
После получения гранта стартапы могут стать резидентами инкубатора при нашем центре. В среднем процесс инкубации длится два года, и на это время мы даем ученым возможность использовать наши площадки и оборудование по минимальной ставке, а реактивы они уже будут покупать за счет средств инвестора.
Если за эти два года стартап будет развиваться стабильно, дальше он будет искать дополнительные инвестиции, чтобы купить оборудование, выйти из центра и продолжать работать самостоятельно.
В особых случаях мы можем продлить инкубацию до пяти лет, такие решения принимаются в индивидуальном порядке. Пока мы проходим первые шаги по этой цепочке, посмотрим, как всё пойдет.
Есть пара проектов, которые уже работают. Один из них — это производство пектина. Также есть самаркандский ювелир, который разработал новый способ производства ювелирных изделий и уже зарабатывает на этом деньги. Сейчас он подал заявку на инвестиции, ему нужно дополнительное оборудование.
«Инвестор за границей — это профессия, инвестор в Узбекистане — это кошелек»
За рубежом работает такая практика — когда стартап сформировался, его первым инвестором становится бизнес-ангел. Он дает деньги и понимает, что в 80−90% случаев потеряет их. Но бизнес-ангелу достаточна выживаемость стартапа в 10−20%, чтобы с лихвой вернуть средства.
В Узбекистане венчурное финансирование проходит стадию зарождения. Поэтому мы решили перенять опыт Южной Кореи и обеспечить сильную государственную поддержку в финансировании seed money, так называемого посевного капитала для молодой компании.
Сейчас в Мининновации объявлен конкурс стартап-проектов, в котором участвуют и проекты нашего акселератора. Я думаю, у стартапов, которые прошли акселерацию, больше шансов получить инвестирование, потому что они уже создали минимальную бизнес-модель, определили потенциальных потребителей, подготовили бизнес-план.
Инвестор за границей — это профессия, инвестор в Узбекистане — это кошелек. У нас инвестором называют богатого человека или организацию. Профессиональных инвесторов в Узбекистане, к сожалению, не хватает, нет бизнес-ангелов. У нас существует такая философия: кто вложил деньги, тот хозяин дела.
За границей первый инвестор претендует на 10% доли в компании. На следующем этапе, когда стартап обращается к серьезному инвестору, его доля никогда не превышает 30%. И первые 10% еще разбавляются, таким образом доля бизнес-ангела может сократиться до 1%. Но если стартап продастся за миллиарды, то и этот 1% принесет большие деньги инвестору.
А в Узбекистане инвесторы хотят иметь как минимум контрольный пакет: они считают, что рискуют всем, а стартапер — ничем. Мы постепенно интегрируемся, и я верю, что изменения нас ожидают уже в ближайшей перспективе.
Важно, чтобы автор идеи чувствовал себя хозяином своего бизнеса. Его проект должен либо продаться, либо вырасти в большую компанию. Одно дело — делать проект за границей, где кругом стартапы и акселераторы, и совсем другое — у нас, где даже понятие стартапа еще не совсем прижилось.
Когда министерство проводило первый отборочный тур конкурса стартап-проектов, работы поступали совсем не по формату. Важно доносить до населения, что такое стартап. А потом уже можно и истории успеха делать, чтобы профессия ученого стала популярной среди молодежи.
О международном сотрудничестве и хедхантинге
Мы сотрудничаем с американской программой поддержки технологий GIST Network — недавно вошли в их стартап-хаб, они выделили небольшие деньги для организации наших мероприятий, а также провели интенсивный четырехдневный тренинг для команд из Центральной Азии, «прокачали» наши стартапы. В составе этого нетворка мы контактируем с другими акселераторами и инкубаторами, иногда проводятся онлайн-тренинги.
Очень помог в работе нашего акселератора научных проектов и Узбекско-японский центр, который финансируется JICA — они проводили бесплатный тренинг на тему «Основы предпринимательских знаний и составления бизнес плана. Ускоренный курс для стартапов».
Мы не имеем материальной заинтересованности в стартапах, поэтому нам оказывают финансовую поддержку зарубежные центры. В марте прошлого года мы также участвовали в программе Women&Tech, к нам приезжали ведущие специалисты в сфере технологий из Кремниевой долины, которые провели сессию менторинга для наших стартапов.
Фото: CATscienceAccelerator
Для нашего центра проект C.A.T. Science Accelerator стал большим опытом, за шесть месяцев мы показали хорошие результаты. Мы нарастили огромное количество контактов, имеем представление и планы, как усилить саму программу, привлечь новых коллабораторов. Каждая наша научная лаборатория имеет коллаборатора за границей, нынче в мире наука не делается в одиночку.
Я уверена, в ближайшем будущем не будет понятия «узбекская наука», «российская наука»
и т. д. Недавно в журнале Nature Ecology была опубликована наша статья по исследованию генетики Евразии.
Был задействован огромный коллектив авторов, ведь такое исследование не проведешь в одной стране. И это нормально, хорошая наука делается на сотрудничестве, всегда нужно мнение со стороны.
О глобальном мышлении
К нам всегда поступают предложения от иностранных инвесторов. Одно из первых таких предложений поступило от американцев — Гарвардского акселлератора. Они предложили раз в три месяца слушать презентации наших стартапов в режиме онлайн и инвестировать в них с условием, что компания будет регистрироваться в Кремниевой долине. Раньше они работали по такой схеме с Россией.
Я отказалась, потому что это хедхантинг: отдельный стартапер получит развитие, но Узбекистану это ничего не принесет. Стартап уедет, а если он там прогорит, куда потом денется? Я общалась и с другими инвестиционными компаниями, и все их предложения были такого рода.
Если вы создаете продукт, который востребован за границей, он всегда продастся у нас в стране. Но нужно думать о том, что продастся за рубежом. Я бы не сказала, что у нас много уникальных стартапов, в основном наши технологии — это адаптация зарубежных. Придумать что-то новое сложно на всех уровнях, так и в науке. Но хорошая идея должна масштабироваться.
Стартап отличается от, скажем, лепешечной тем, что лепешечная выйдет на какой-то свой пик производства в тысячу лепешек в день — и это ее «потолок». Чтобы расти дальше, нужно открывать еще одну лепешечную.
А если стартап дал рост, он выходит за пределы государства. Хороший тому пример — Payme, его можно применить в других странах. Когда мы показали это приложение гостье из Казахстана, ее впечатлило удобство, когда все карточки в одной системе. Я уверена, что Payme мог бы масштабироваться и в Казахстане.
Многое зависит от того, кто покупает в итоге стартап. Многие зарубежные компании покупают стартапы, чтобы их убить, в биотехе это очень распространено. Новому проекту не дают развиться, чтобы развить другой продукт.
Но, как правило, стартаперу достаточно того, что его продукт купили за несколько миллионов. Это у нас исследователь может годами развивать один продукт, а в других странах я видела многих ученых, которые создали три-четыре стартапа и продавали их. Такие ученые не будут сидеть на рутине, когда их продукт уже пошел в производство.
О финансировании науки
Долгое время государство не поддерживало ученых, а те в свою очередь перестали работать над собой. Сейчас эта система в корне перестраивается, многие вопросы уже решены, наконец-то появились финансы.
Зарплату ученым повысили, в этом году в два раза увеличилось финансирование проектов, ведь для развития науки нужны немалые деньги.
Фото: Аскар Якубов
Думаю, в Узбекистане надо целенаправленно развивать отдельные отрасли. Наше государство еще не расставило эти приоритеты окончательно. В США могут закрываться гигантские лаборатории, и ни у кого сердце не обливается кровью по этому поводу, а в Узбекистане закрыть лабораторию часто рука не поднимется. Но, думаю, каким-то эволюционным путем мы к этому придем.
В США в некоторые отрасли вкладывают огромные средства, в другие — меньше. Так происходит во многих странах, и это воспринимается нормально. Это капитализм. Но мы, вышедшие из социализма, перестраиваемся с трудом.
Сейчас Министерство инновационного развития перешло на принципиально новую систему финансирования проектов. Раньше ученый сам предлагал тему и государство финансировало проект.
Теперь министерство определяет, какие разработки нужны стране. Это революционно, и, естественно, ученым трудно принять изменения. Евросоюз давно перешел на эту практику: там пишут определенную тематику, ожидаемые результаты и требования к проекту, но выделяют на него до шести миллионов долларов.
И если заказ государства на уровне, то и ученые начнут подтягиваться. А если ученый может получить деньги за примитивные исследования, то он будет делать примитивную науку. Никто не захочет прилагать лишние усилия.
Поэтому Министерство будет ставить высокую планку. Хотя и тут не все идеально, я вижу, что многие ученые продолжают подавать довольно слабые проекты. Наша страна в прошлые годы пыталась «накормить» все направления науки. В итоге все отрасли оставались «полуголодными». Теперь за счет нового подхода, думаю, постепенно отсеются обычные нахлебники.
О передовых направлениях
Во всем мире передовыми считаются био и химтехнологии, биоинженерия, нанотехнологии, среди технических направлений — роботизация. Однозначно будет популярна альтернативная энергия, это очень важно для Узбекистана. Активно поддерживаются со стороны Министерства проекты по улучшению экологии в Каракалпакстане.
Я считаю, нужно обязательно поддерживать такие направления как внедрение методов генетической терапии, создание искусственных органов и тканей с использованием стволовых клеток, иммунотерапию онкозаболеваний, создание сенсоров и новых материалов, зеленые технологии по очистке воды, промышленных и бытовых отходов,
Думаю, что поднять узбекскую науку можно только через нетворкинг. Я знаю многих ученых, которые добиваются успеха в Узбекистане. И у каждого есть коллеги, с которыми проводятся совместные исследования. Поэтому у нас в центре многие знают английский язык.
Вообще это обязанность ученых, но, к сожалению, в наших университетах позволяют защитить диплом с одним языком. Представьте, насколько такой исследователь будет ограничен в знаниях. Обязательно нужно знание английского языка, мир выбрал его за нас. Русский язык открывает один горизонт — постсоветское пространство, а английский — весь мир.
Фото: Аскар Якубов
Нам всем надо и дальше внедрять современные методы, интегрироваться в мировую науку, чтобы продвигаться вперед и добиваться реальных результатов — таких, которые меняли бы жизни людей к лучшему.
В заключении хотелось бы анонсировать летнюю школу для студентов по направлениям биотехнологий, биофизики, геофизики и химико-физическим методам исследований. Летняя школа будет проводиться с 24 июня по 5 июля. Подать заявку можно до 19 июня.
