Win-win: заработать на зеленых технологиях
По Программе малых грантов Глобального экологического фонда (ПМГ ГЭФ) сообщества могут получить до 50 тысяч долларов на внедрение инновационных идей и зеленых технологий.
По сути, мы работаем как венчурный фонд: даем деньги первым рисктейкерам, чтобы они внедрили свои идеи, и в случае успеха другие начали повторять за ними. Мы как триггер — подталкиваем лидеров, готовых развивать что-то новое.
Примерно 60% наших проектов коммерчески успешны. Например, наш первый проект по строительству биогазовой установки — ферма, на которой мы ее опробовали, расширилась, стала приносить больше дохода. Фактически, хороший потенциал коммерческого успеха — один из критериев, по которым мы отбираем проекты. Проект должен быть устойчивым, а это значит, он должен приносить деньги в долгосрочной перспективе, чтобы выжить.
ПМГ ГЭФ для страны — очень хорошая тест-площадка. Не затрачивая много денег, можно посмотреть, что работает, что стоит развивать широко, а что нет.
Мы не говорим: «Давайте защищать природу», это бесполезно. Людям важно их экономическое благосостояние. И мы ищем ситуации win-win, когда в выигрыше и люди, потому что у них есть возможность заработать, и природа, потому что ресурсы используются разумно и устойчиво.
Дехканин Носиржон Сайфуллаев, внедривший в своих теплицах в Наманганской области капельное орошение. Фото: sgp.uz
Как получить грант?
Проекты отбираем на основе заявки, в которой описано, что нужно для осуществления проекта, что вкладывает сам грантополучатель, чем мы можем помочь. Мы не перечисляем средства, мы покупаем людям то, что им нужно: саженцы, технику, специалистов.
У нас демократическая система оценки проектов. Заявки рассматривает и одобряет комитет из 10 представителей негосударственных организаций: ученые, сектор ННО, донорские организации. Это требование ГЭФ: над нами нет министерств, которые указывают, в каком направлении работать.
Мы выдаем гранты на реализацию проектов по трем основным глобальным экологическим конвенциям ООН. Это рамочные конвенции об изменении климата, конвенция по борьбе с опустыниванием и деградацией земель и по сохранению биоразнообразия. Но в природе всё взаимосвязано, иногда даже сложно определить, что мы работаем для какой-то одной конвенции, потому что выгоды получаются и для других конвенций.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Почему грантополучатели должны вложить 50% средств
Главная причина успеха проектов — мы работаем с лидерами, которые уже идут по пути воплощения идеи, а не просто хотят заполучить «бесплатные» деньги. Если люди не родили идею, у них нет страсти реализовать ее.
Совершенно другое отношение, когда человек борется за идею, когда он ее выстрадал и, что самое главное, сам вкладывает деньги. Поэтому обязательный критерий ГЭФ — финансирование 50 на 50, половину средств должен вложить или привлечь в проект сам получатель гранта.
Был показательный случай, когда я работал в ПРООН. Мы решили поставить солнечные панели в отдаленном селении в Тахтакупырском районе Каракалпакстана. Это так далеко, что без проводника не добраться — нет дорог. У нас, как оказалось, очень много поселков, чабанских селений, в которых никогда не было электричества. Просто не было экономической целесообразности тянуть туда провода.
Вроде бы прекрасная идея — дать людям электричество. Сделали, снабдили их фотоэлектрическими станциями. Но когда мы приехали туда через год, то увидели, что половина этих станций не работает. Потому что мы пришли к людям с этой идеей, они не выстрадали ее и не берегли то, что им дали. Как пришло, так и ушло, во многих языках есть такая пословица.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Вода и земля — фабрика для производства денег
У нас привыкли использовать воду, землю, а сохранять — нет. Вода бесплатна — никто ее и не экономит. Был отличный проект в Хорезме по изоляции каналов. Мы помогли специалистам из Ургенчского университета (это была их идея, опять же) показать людям, что можно сократить потери воды и обслуживать в два раза больше площадей, и это экономически выгодно.
Но технология не пошла, потому что следующий год был многоводный, и ни у кого не было стимула повторять технологию. К тому же обычно канал общий — у тех, кто в конце канала, есть мотивация сохранять воду, но они не потянут реконструкцию канала в одиночку, а те, кто в начале, не видят смысла вкладываться, так как у них худо-бедно вода есть всегда. Сыграло роль политическое отношение к ресурсу.
Мы пытаемся донести до всех, что вода и земля — это капитал для производства ценностей, фабрика для производства денег. Чтобы бизнес работал, надо сначала инвестировать, так и с природными ресурсами: если инвестировать в землю, вам всё вернется в виде дивидендов.
Есть, например, такие растения — сидераты, или зеленые удобрения. Их выращивают только для того, чтобы оставить гнить в почве. Для этого нужно затратить труд и технику, люди рассматривают это как ненужные расходы, но на самом деле это инвестиции. Эти растения, разлагаясь, доставляют органику в почву, делают ее плодороднее. Это инвестиции в качественное и количественное улучшение будущего урожая.
Если вы хотите в долгосрочной перспективе что-то иметь, сначала нужно отдать, поделиться. Эта мысль есть во всех мировых религиях и действует во многих аспектах нашей жизни. И в охране природы она главная. Если человек заботится о своей земле, он получает много взамен. Именно этот подход мы и пропагандируем.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Наша задача — распространять технологии
Есть несколько примеров технологий, которые получили большую огласку, проектов, которые удалось масштабировать. Первым таким направлением стало фисташководство.
В Узбекистане никто не хотел сажать фисташку, потому что она долго растет, первый урожай дает только через шесть-семь лет. Но это идеальная культура для Узбекистана — ее можно выращивать в засушливых предгорьях, она требует полива только в первые два года. Средняя Азия — родина фисташки, для нее тут самые оптимальные условия. США, Иран зарабатывают сотни миллионов долларов на фисташке, для нашей страны это направление тоже могло бы быть хорошим подспорьем.
Мы начали с шести маленьких проектов в разных частях страны, ННО KRASS сделало для нас экономический анализ. Фермеры не сажали фисташку, потому что их отпугивало, что нужно долго ждать урожая. Мы взяли отрезок в 18 лет, и сумма доходов в приведенной стоимости оказалась в десятки раз выше, чем от любого другого вида землепользования. Выращивать фисташку выгоднее, чем пшеницу и кормовые культуры, выгоднее животноводства.
Когда мы показали людям, что это отличный способ заработать, фисташка всколыхнулась. По всей стране пошла огромная волна интереса. Последняя новость — президент сказал, что фисташку нужно сажать в Нуратинских горах, до этого были различные региональные программы.
Фото: sgp.uz
Наша главная роль и миссия — распространить и правильно донести информацию. Наша программа не призвана просто посадить фисташку на трех-четырех участках. Через такие демонстрации, через экономические убеждения и анализ затрат и выгод мы показываем людям, что они могут повторить продемонстрированную практику и зарабатывать на этом.
Используя подобный подход, ПМГ ГЭФ сделала большой вклад в распространение таких технологий, как лазерная планировка полей для экономии воды и получения большего урожая, биогаз, микрогидростанции, аквакультуры, почвозащитное земледелие и другие. Много отличных технологий, которые нужно распространять.
Три критически важные для Узбекистана технологии
Многие технологии, которые очень нужны Узбекистану, по разным причинам не получается внедрить так широко, как хотелось бы. Одна из них — почвозащитное земледелие с нулевым посевом, которое кардинально сокращает количество затрачиваемой энергии и, что самое главное, помогает капитализировать почву. Наша почва за последние 40 лет потеряла половину потенциала плодородия.
Суть технологии — сажать сельскохозяйственные культуры, не вспахивая, не беспокоя землю. Вспашка убивает влагу, микроорганизмы, которые перерабатывают органику в гумус. Старый подход был нацелен на интенсивное возделывание земли. Наш подход — не трогать землю, сохранять как можно больше органических остатков. Это корм для почвы.
Как мы продвигаем эту технологию? Обычно советы фермеров подают заявки на грант, мы покупаем им сеялки, и выбранные фермеры на своих землях показывают другим, что можно выращивать урожай, улучшать почву и зарабатывать больше, не вспахивая почву. Это большая экономия топлива, труда, техники, воды: если при традиционной технологии нужно сделать пять различных операций-обработок (вспашка, боронование, молование
и т. д. ), то с технологией нулевого посева — только одну. Отсюда и намного более высокие экономические показатели.
Вторая технология — капельное орошение. Про это везде говорят, есть даже соответствующая государственная программа. К сожалению, она не работает. Капельное орошение используют в тепличных хозяйствах и садоводстве, что отлично, но есть много других сельскохозяйственных земель, на которых необходимо внедрять и развивать эту технологию. Вода — критический капитал для страны и нужно уже сейчас его сохранять и инвестировать в него.
Фото: sgp.uz
Третье направление — альтернативная энергетика, энергоэффективность: биогазовые технологии, микрогидростанции, получение топлива из биомассы. Главное — децентрализация энергетики, чтобы частный сектор вошел в эту пока что монополизированную сферу. Он будет работать быстрее и эффективнее, чем госпредприятия, это будет большой скачок вперед.
Пример: в Сурхандарьинской и Джизакской областях мы продвигаем выращивание саксаула на песчаной почве для топлива. Его можно использовать в качестве возобновляемого источника энергии. Средняя жизнь саксаула ─ 25−30 лет, его не нужно вырубать, достаточно собирать сухострой. Срок окупаемости проекта — от трех до пяти лет. И отдельные сельские домохозяйства, и бизнес могут хорошо заработать на выращивании энергетических плантаций, учитывая, что 80−85% территории нашей страны — это пустыни и полупустыни. Развитие децентрализованной энергетики в масштабе может дать гораздо более эффективное использование энергии в стране.
Как монетизировать сохранение биоразнообразия
Самые востребованные и практичные инновации связаны с земледелием. С сохранением биоразнообразия сложнее, потому что тяжело показать, какая здесь экономическая ценность. Этот ресурс в нашей стране не в приоритете. Управление заповедниками и природоохранными территориями пока на очень слабом уровне — и неконтролируемый выпас скота, и браконьерство, и много других вопросов. Надеемся, что этот сектор будет децентрализован, чтобы открыть дорогу созданию частных охраняемых природных территорий.
Естественное восстановление лесов в горах Янгиабада. Ташкентская область.Фото: sgp.uz
Если бы государство поверило, что биоразнообразие будет приносить доход, отрасль бы заработала. Например, экоцентр «Джейран» обладает всеми характеристиками для создания первого в стране ключевого центра по развитию экотуризма. Там сохранилась дикая природа, а рядом Бухара, перенаправить турпоток очень легко. Не хватает грамотного управления.
Бэкграунд
Мое первое образование — юридическое, я учился в Москве, потом в Узбекистане работал юрисконсультом около трех лет. Но мне всё это надоело, и я решил уйти в природоохранную сферу. С раннего детства я люблю ходить в горы, так что мне эта тематика очень близка, и она стала тематикой жизни. Два года изучал управление природными ресурсами и политику природопользования в Университете штата Индиана, получил магистерскую степень.
А когда вернулся, с корабля на бал попал в страновой офис ПРООН — была открыта вакансия специалиста по окружающей среде и энергии, и уже через неделю я вышел на работу. Проработал пять лет, отвечал за портфель проектов ГЭФ в офисе ПРООН. Сам и готовил ПМГ ГЭФ к запуску в Узбекистане, а после подал заявку на конкурс на должность руководителя.
Если я сам начну проект как предприниматель, конечно, буду реализовывать только зеленые технологии. Очень хочу попробовать тематику секвестрации углерода при помощи создания лесов и природоохранных территорий, но пока идея прорабатывается. Я жду постановлений, которые дадут дорогу частному сектору в сферу охраны биоразнообразия, тогда и начну.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Планы
В текущем бюджетном цикле ГЭФ выделил Узбекистану 20 млн долларов, и сама страна должна была решить, на какие проекты потратить эти деньги. Мы не смогли донести до правительства, что ПМГ ГЭФ важна, что мы не просто сажаем деревья и экономим ресурсы. Поэтому не получили ничего, кроме скромных денег, которые дает наша штаб-квартира — 400 тысяч долларов на четыре года. Это практически ничто — в прошлом бюджетном цикле у нас было почти 2 млн долларов. Всего мы выдали больше 3 млн долларов в виде грантов.
К этому моменту у нас больше 90 проектов, прямо сейчас в разработке семь проектов. До конца бюджетного цикла (до конца 2019 год) еще есть немного денег, мы сможем реализовать, пожалуй, проектов пять. Всего — 12 проектов до конца 2020 года.
За последний год в стране так сильно всё меняется в лучшую сторону, как за все 25 лет до этого не менялось. Иногда было очень сложно работать, потому что мы не видели просвета, было очень много препон: госзаказы, сильное административное давление над фермерами не давало развивать инновационных технологии.
Сейчас открываются дороги, административные препоны исчезают каждый день. Пока есть госзаказ в сельском хозяйстве, но я уверен, скоро фермерам дадут полную свободу, чтобы они производили что хотят и сами решали, как использовать землю, воду и технику.
Скоро нам исполняется 10 лет, будем активно праздновать: запустим серию статей, посвященных технологиям, 27 мая планируем провести игру-квест в Ботаническом саду, ярмарку знаний, пригласим бизнесменов, фермеров, и все желающие смогут поговорить со специалистами.
