В 2013 году Фатима Зиядиллаева основала бренд детской ортопедической обуви «Эркатой болажон», а еще через три года занялась также пошивом спецодежды. В интервью Spot она рассказала, с какими сложностями сталкивается в ведении бизнеса и как на производстве отразилось то, что в стране отложили переход на единую школьную форму.
Увидеть свободную нишу
Чтобы начать этот бизнес, я взяла 15 млн сумов в кредит и вложила 5 млн своих сбережений. Вышла на технолога-обувщика Генрика Саакяна, чтобы убедить его поддержать мою идею — шить детскую ортопедическую обувь. Фабрика, на которой он руководил производством, закрылась, и он собирался уехать из города. Я уговорила его остаться.
В команде нас было всего пятеро, но работали мы усердно, и в сжатые сроки смогли разработать 20 моделей обуви и провести презентацию компании. Клиенты приходили в наш цех с рецептами от врачей, и Генрик Мовсесович лично снимал мерки, чтобы изготовить обувь по ГОСТу. Особенность ортопедической обуви в том, что стелька, пятка и носок должны быть твердыми и удерживать стопу в правильном положении.
Ниша была свободна, так что клиентов мы привлекли быстро — дали рекламу на местном телевидении, разместили баннеры и, конечно, помогло сарафанное радио.
Фото: Уткир Шарипов / Spot
Через несколько месяцев мы выиграли тендер на пошив 10 тыс. пар обуви для детей из малообеспеченных семей. Это была первая вдохновляющая победа.
Чистая прибыль с каждой пары составляла 7000−8000 сумов при розничной цене в 85 тысяч сумов — я всегда старалась по возможности делать доступные цены, потому что сама мама и знаю, каким грузом на родителей ложится покупка одежды и обуви для детей.
Через год после старта мы выплатили кредит и вышли на прибыль, несмотря на невысокие цены и небольшую маржинальность бизнеса, а со временем смогли расшириться и открыть на территории фабрики магазин.
«Бизнес стал для меня полем боя»
Чтобы расширить производство и запустить новое направление — пошив спецодежды, — в 2016 году я взяла еще один кредит в 40 млн сумов (который всё еще выплачиваю). На эти деньги мы закупили 200 швейных машин и почти сразу выиграли тендер на пошив формы для Министерства обороны.
Первый тендер был настоящим боевым крещением. Было много сложностей, конкуренты ставили подножки, чтобы вывести нас из конкурса, но я была уверена в своей продукции и шла до конца.
Фото: Уткир Шарипов / Spot
Большая проблема возникла с арендодателем: я попросила его об отсрочке в оплате аренды в 50 млн сумов, но он отказал и выставил нас на улицу, а мое оборудование, которое стоит 500 млн сумов, оставил у себя.
Оборудование, конечно, на балансе компании, но вернуть я его не могу. В суд пока не обращаюсь — надеюсь, что совесть в нем проснется.
Потеряв оборудование, заказ мы дошивали на восьми машинках, которые я когда-то дарила девочкам — так и успели сдать две фуры продукции в срок. Это была победа со слезами на глазах.
Этот бизнес стал для меня полем боя, на котором всегда приходится доказывать, что ты всё делаешь правильно.
Первым после тендера заказчиком на пошив спецодежды была российская компания ТЭСС, дальше сработало сарафанное радио. Мы подписали несколько контрактов: с Enter Engineering, Bureau Veritas, Mitsubishi и многими другими, и до сих пор с ними работаем.
Главной проблемой остается отсутствие собственного здания. Из-за этого я не могу участвовать в крупных тендерах, хотя подхожу по всем остальным критериям.
Фото: Уткир Шарипов / Spot
7 млн сумов в месяц отдаю за аренду помещения. Когда мы только переехали, здесь было заброшенное здание без электричества и туалета — ремонт я сделала за свой счет. При этом меня сильно ограничивают решения арендодателя, например, я не могу установить кондиционеры, потому что он против.
Тяжелой ношей ложатся и налоги — ежемесячно выплачиваю 20 млн сумов.
Об отношениях с властями
Мне постоянно приходится доказывать, что закон на моей стороне, я уже устала этим заниматься.
Власти в Бухаре на мой крик о помощи с помещением только и делают, что кормят обещаниями.
В 2016 году хокимият выделил мне землю и предложил строиться, но денег на строительство не было. Тогда землю забрали, пообещав вместо этого предоставить здание со льготами — без оплаты аренды в первые полгода. Однако хозяин помещения потребовал оплату с первого месяца. Все письма на портал возвращаются к руководителям города и ситуация не меняется.
Фото: Уткир Шарипов / Spot
Был случай, когда перед приездом президента в Бухару нам выделили заброшенное здание. Месяц мои сотрудники приводили его в порядок, мыли и убирали. На следующий день после отъезда Шавката Миромоновича приехали из кадастра и сказал, что здание принадлежит им и нам нужно его покинуть.
Очень много убытков у нас было из-за последних изменений по введению обязательной школьной формы. Мы вошли в число исполнителей заказа на форму, потому что производственные мощности позволяли шить в больших объемах, чтобы обеспечить всю область. Практически все средства вложили в закупку тканей, лекал и фурнитуры.
В итоге введение формы приостановили до 2024 года, и родители стали отказываться от заказов, возвращать товар и требовать деньги обратно. Я считаю, гороно должно объяснить родителям, что саму единую форму никто не отменял. Но кто будет отвечать за наши убытки, остается вопросом.
Фото: Уткир Шарипов / Spot
Причины оставаться в бизнесе
Женщины в бизнесе намного сильнее мужчин. На этом поле нет гендерного различия, есть проблема восприятия тебя как самодостаточной личности. Все в первую очередь хотят узнать, кто стоит за тобой, а потом думают, помогать или нет.
Всё, что держит меня в этом бизнесе, несмотря на трудности и кризисные ситуации — моя команда. У меня были мысли бросить всё, продать оборудование и переехать в Ташкент или Москву, но удерживает мысль о моих сотрудниках. На что они будут жить и где найдут работу?
Некоторые швеи живут в 45 км от города, но каждый день приезжают на фабрику, потому что им нужно кормить свои семьи. Я сама после развода вместо того, чтобы купить квартиру для себя и детей, переехала на съемное жилье, чтобы выплачивать вовремя налоги, зарплату и аренду.
Мой коллектив не дает мне опускать руки и сдаваться. Мои наставники и сотрудники — это мой тыл, благодаря которому я не сдаюсь и верю, что всё наладится.
Фото: Уткир Шарипов / Spot
